25 ноября — Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. Я абсолютно убеждена, что необходимо в УК РФ вернуть закон о домашнем насилии. Ноя хочу высказаться не о домашнем абьюзе, а о виктимблейминге — осуждении жертвы. Я хочу разобраться, почему общество чаще всего обвиняет женщину, которая стала жертвой насилия. И я представила свое видение причин виктимблейминга в интервью журналисту «Голоса Америки» Ксении Турковой. Поделюсь здесь основными тезисами нашей беседы, которую можно посмотреть и прочитать на сайте «Голоса Америки» Дарья Невская: «У нас женщина не искупила первородный грех, она всегда будет виновата».
Мне кажется что есть несколько причин, корни которых стоит искать в истории. Не секрет, что многие родители почему-то винят своего ребенка в том, что с ним случилось какая-то плохая история. Это начинается с самого раннего детства, когда ребенок бежит, падает, и мать, вместо того, чтобы его поднять, поцеловать — она вдруг его хватает и начинает кричать: «Я же тебя предупреждала, ты сам виноват! Зачем ты это сделал?» Поэтому потом, когда с ребенком случаются истории, связанные с буллингом, он не рассказывает родителям, потому что родители скажут: «Ну, ты сам виноват. Как ты себя ведешь? Ты, наверное, сам виноват». Так формируется комплекс вины, который приводит к тому, что дети попадают в группу риска — они потенциальные жертвы тиранов. Почему это происходит у нас? Потому что исторически в советской традиции заложено, что ребенок, как пионер, как наследник коммунистов, должен быть сильным и смелым. Кто у нас изгой в детской литературе 1950-х годов? Не просто тот ребенок, который не соответствует требованиям к пионеру, а слабый больной, не выполняющий нормы ГТО — не тот, который может прийти на смену своему отцу и защитить свою страну. То есть слабость в детях исторически воспринимается как недостаток ребенка, нас так воспитывали.
Вторая история связана с обществом и с комментированием событий в социальных сетях. Почему в истории с доцентом Соколовым, который убил свою аспирантку и расчленил ее, люди стали искать вину жертвы? Откуда берутся комментарии, в которых люди обвиняют несчастную жертву? Возможно,многие люди, которые комментируют эти посты, они и сочувствуют жертве, но читали чужие комментарии «сама виновата, нечего было со стариком связываться», «неужели не видела ничего за эти годы, пока она с ним была в отношениях?»... Люди, которые читают чужие комментарии подобного рода, они как бы входят в состояние эмоционального резонанса и начинают думать: «Хм, а ведь правда!» И здесь вступает в силу то, что психологи называют «фиктивная норма». На ней, собственно говоря, строились все тоталитарные гонения и травля сталинских времен, когда проводились общие собрания, и все в едином порыве начинали клеймить жертву. Большинство не может ошибаться. за большинством — сила.
И еще назову одну возможную причину такого виктимблейминга. Видимо, в нашей традиции женщина не искупила первородный грех, и она всегда будет виновата. Это традиция патриархальной культуры, патриархального уклада. Женщина всегда слаба и при этом всегда виновата. Но она почему-то должна быть еще и сильной, должна сопротивляться... Но мы видим в истории с сестрами Хачатурян, к чему приводит эта борьба, а ведь их тоже обвиняли в том, что они столько лет терпели и никому не рассказывали, не жаловались. А почему они не жаловались? И здесь я хочу упомянуть еще одну традицию. То, что происходит в семье, там и должно оставаться. Семья — это крепость, дом, это защита, и никто не должен, знать, как бы ни складывались ситуации в семье, что там на самом деле происходит. У нас все прекрасно, все замечательно! Муж — глава семьи, а все, что делает глава — все правильно. Если ты навлекла на себя негодование мужа — значит, сама провинилась и надо подумать, в чем именно. Не так подала на стол, не так села, не так встала…
То есть, с одной стороны, семья — это крепость, а с другой стороны, за стенами этой крепости могут происходить жуткие вещи, но знать об этом никто не должен. Хочу обратить внимание еще на один причину, которая привела к тому, что пользователи социальных сетей стали обвинять несчастную жертву Соколова. Это опять же исторически обусловленное уважение к статусу человека. Соколов — доцент университета. ученый, основатель реконструкторского движения, а кто она? Девушка, аспирантка, имени которой никто не знал, пока доцент ее не убил. Общество склонно оправдывать статусных людей. Любого человека легко обвинить, но женщину и ребенка — легче легкого. Конечно, гнобят не только женщин — жертв насилия, но женщины подвергаются виктимблеймингу гораздо чаще, чем мужчины. И что интересно — среди тех, кто клеймит несчастных девушек — жертв насилия, очень много женщин. В чем причина такого удивительного феномена? Почему женщины готовы обвинять жертву изнасилования в том, что она «сама виновата», так как шла вечером в парке в короткой юбке и на каблуках? На мой взгляд, здесь срабатывает защитная реакция — со мной-то такого не произойдет. Эти женщины, осуждая, ощущают свое превосходство над жертвой. «А вот я не попалась, я не такая, как она, я-то никогда не окажусь в такой ситуации!». Людям часто нужно чувствовать себя хоть в чем-нибудь выше других людей. Мужчины, осуждая, имеют в виду другое: доступность, которая их, так скажем, разжигает — женщина и виновата, и привлекает своей доступностью.
Как мои рассуждения о причинах виктимблейминга связаны с темой нашего сайта? Тут связь прямая. В нашем обществе, если ты говоришь о том, что твой ребенок или ты жертва, то ты становишься изгоем. Люди в личной переписке делятся своими историями и историями своих детей, но категорически против того, чтобы это выносили на общее обсуждение, даже анонимно. На нашем сайте есть рубрика «Ваши истории», и в этой рубрике реальные люди по моей просьбе анонимно поделились своими историями, но таких людей мало. На Западе ситуация совершенно иная. Обратите внимание — там почти все сайты, посвященные моббингу и буллингу, созданы жертвами. Я тоже в свое время подверглась моббингу, и сделала проект по западному образцу. Я не боюсь говорить о том, что яжертва вузовского моббинга. Я не боюсь обвинений том, что я была #самавиновата. Но у нас люди не хотят делиться, боятся делиться, не хотят иметь статус жертвы и чтобы кто-то думал, что с их детьми или с ними что-то не так, раз их стали гнобить. На постсоветском пространстветема моббинга табуирована. О ней предпочитают молчать. И отмена закона о домашнем насилии — результат такого «молчаливого согласия» общества, с которого, как мы помним, начинаются все преступления.
.png)
