Продолжаем беседовать с Ириной Лукьяновой
Ваш ребенок «моббер», «жертва моббинга» или «наблюдатель»: переводить ли его в другую школу?
Д.Н.: На сайте я писала о нашумевшей в 2014 году в Норвегии истории, когда мальчика не забрали из школы, в которой он подвергался травле, так как родители в содружестве с администрацией школы погасили конфликт. Но четырнадцатилетний мальчик покончил жизнь самоубийством. В прессе и в социальных сетях по этому поводу разразилась ожесточенная дискуссия. Одни обвиняли родителей мальчика в том, что те его не забрали из школы, а другие утверждали, что переводить нужно не жертву, а моббера и разбираться со всем классом, зараженным мобберством и вседозволенностью, вплоть до его расформирования.
Многие родители рассуждают так: если такого ребенка переводить из школы в школу, или вообще перевести на семейное обучение, то не получится ли так, что во взрослую жизнь войдет социально не адаптированная личность, да еще с устойчивым «комплексом жертвы»? Стоит ли лишать ребенка этого опыт выживания в «токсичной» среде для его же «блага»?
И.Л.: Иногда дети получают такой опыт, который пригодится только в тюрьме или колонии строгого режима. Обычного человека в нормальной взрослой жизни не бьют и не оскорбляют ежедневно, его не могут подвергнуть коллективному избиению, у него не отнимают вещи просто так, его не дразнят. Где, в какой среде должен находиться взрослый, чтобы с ним так обращались? Это очень страшный опыт базового недоверия к миру, готовности повсюду видеть угрозу и постоянно на нее реагировать, постоянная готовность к неравному бою, к боли. Этот травматичный опыт может испортить человеку всю оставшуюся жизнь, если он вообще останется жить после этого. Когда ребенка доводят до состояния аффекта, и он начинает кричать, все крушить и всех бить – это огромный психоэмоциональный стресс и травма на всю жизнь. Когда с ребенка сдирают трусы и потом выкладывают видео позора в интернете – это травма сродни изнасилованию. Кому нужен такой «опыт», после которого всю жизнь мучат кошмары? Травма не закаляет.
Д.Н.: Как родители могут предупредить/выявить/преодолеть участие своего ребенка в ситуации травли в любой из ролей – моббера, жертвы, наблюдателя? Как детям объяснить, что травля и наблюдение за ней со стороны – это абсолютное зло? Способствует ли совместный просмотр и обсуждение фильмов и книг, посвященных это теме, прояснению ситуации?
И.Л.: Прежде всего, мне кажется, нужно с ребенком постоянно разговаривать. По-моему, очень важно не упустить его в тот возраст, который я считаю самым опасным – и это не подростковый возраст, это 10-12 лет, когда они выползают из-под уютного крылышка учителей начальной школы и попадают в классно-урочную систему средней школы. Здесь уже не один учитель, который каждого знает и замечает, а множество, дети предоставлены сами себе, часто без взрослого руководства (классный руководитель может даже не вести у половины класса никаких уроков). А дети примеряют на себя взрослые модели поведения, к которым они часто относятся некритично. Во взрослой жизни их завораживает «крутизна», они еще в начальной школе меряются - кто круче. В это же время у них возникают вопросы, которые часто ставят взрослых в тупик: «А почему я должен ходить в школу? Где это сказано?»; «Почему я должен слушать взрослых?»; «Я просил, чтобы меня рожали?». Очень часто именно на пятый класс с его полным изменением школьной жизни приходятся детские неврозы, нервные срывы, депрессии, немотивированная агрессия. Родители жалуются, что ребенок охамел, у него проблемы с учебой. Они пытаются поставить ребенка «на место», часто усугубляя ситуацию. Хоть как-то выправить ситуацию можно только разговаривая с ребенком обо всем на свете. Нужно рассказывать о своей жизни, обсуждать книжки и кино, разговаривать о новостях, об увиденном и услышанном. В свое время мы с сыном смотрели сериал «Ранетки». Многие мамы брезгливо морщились от одного названия. Но подростковые сериалы тем и хороши, что в каждой серии возникают сложные ситуации, этические противоречия, которые требуют от героев принятия решений. Почти все эти ситуации детям встречаются в жизни, но когда что-то случается в жизни – родители стремятся давать оценки и готовые решения, требовать, давить, – а когда вместе смотришь фильм, можно обсуждать ситуации дружески, без назидания. Это очень важно!
Почему дети не идут со своими вопросами к взрослым? Почему не признаются в моббинге? Почему решают жизненно важные вопросы без участия взрослых? Да потому, что взрослые (родители и учителя) чаще всего находятся по отношению к ним в педагогической, назидательной позиции. А у ребенка должен быть «островок безопасности» – семья, где его всегда поймут и примут со всеми проблемами и не будут при этом говорить «сам виноват». Должно быть свое дело, которое он делает хорошо и это ему доставляет удовольствие. Это может быть абсолютно любое дело: ребенок может играть на фортепиано, заниматься айкидо, а может с родителями готовить поделки для благотворительных ярмарок, вязать варежки для недоношенных детей, расписывать кормушки для птиц. Когда у ребенка есть дополнительная «ножка» в его табуретке – это очень хорошо. Может подломиться «ножка учеба», может сломаться «ножка счастливая семья», но есть шанс, что в этих подломленных состояниях дополнительная «ножка» придаст его табуретке устойчивости. И еще очень важная «ножка» - это присутствие в его жизни «другого взрослого» - наставника, старшего друга, с которым они могут поделиться проблемами. Если у родителей нет доверительных отношений с ребенком, или ребенок боится огорчить маму, или в семье завышены требования к ребенку, то очень хорошо, когда есть «другой взрослый» – старший товарищ из своего окружения или окружения ребенка. Это может быть тренер, друг старшего брата или сестры, друг семьи, тетя, преподаватель на курсах, библиотекарь. Чем больше ребенок видит вокруг себя взрослых увлеченных людей, которые занимаются любимым делом и понимают и принимают его, тем интереснее ему будет жить.
Д.Н..: Ира, какие дети чаще других склонны к насилию?
И.Л.: Исследователи говорят, что, как правило, это дети, которые дома подвергаются насилию; дети с нарцистическим типом поведения; некоторые пишут, что это дети, которые говорят о себе как о хладнокровных и расчетливых.
Д.Н.: И что делать родителям, когда они поняли, что их ребенок склонен к психологическому и физическому насилию?
И.Л.: Надо разбираться, в чем дело. Прежде всего -- разговаривать с ребенком и другими участниками событий. Надо выстроить ясную картину: что происходит, когда, в какой ситуации, в чем причина агрессии, обращенной на других. Уже на этом этапе многое может стать ясно. Очень важно четко дать понять ребенку, что вы считаете насилие абсолютно неприемлемым и не будете здесь его поддерживать. Но можете помочь в другом: в разрешении конфликтов, в налаживании отношений. Можете помочь добиться от учителя, чтобы в классе отслеживали провокации и пресекали их до того, как начнется побоище. И, в общем, хорошо бы получить помощь квалифицированного психолога. К сожалению, очень часто причины гнездятся в семье, и здесь может быть нужен взгляд со стороны
Если ваш ребенок - «наблюдатель»
Д.Н.: Стоит ли беспокоиться родителям, если они узнали, что их ребенок наблюдал за насилием со стороны, но не вступился? Я считаю, что ребенок должен понимать, что наблюдать – это значит принимать участие в травле. Очень часто наблюдатели получают не меньшую психологическую травму, чем жертвы моббинга. Я читала в Сети исповеди «наблюдателей», которые во взрослом возрасте пытаются найти жертву, к травле которой они не имели прямого отношения. Тогда они смолчали, потом мучились долгие годы, а теперь решились попросить у жертвы прощение…
И.Л. Наблюдательство - это безусловное зло. Ребенок должен знать, что может сложиться такая ситуация, когда сегодня он, а завтра ты станешь жертвой подросткового террора. Но в этой ситуации, особенно когда твой ребенок маленький и неспортивный, нужно очень взвешенно подойти к совету, как ему поступить. Вряд ли стоит говорить: «Ты же мальчик! Надо было врезать ему!». Но даже маленький и неспортивный ребенок может найти силы сказать – так нельзя, прекрати. Иногда даже этого достаточно, чтобы одноклассники опомнились. Нужно, чтобы ребенок выяснил, есть ли еще в классе кто-то, кто сопереживает обижаемому однокласснику. Поговорите с этим сочувствующим ребенком и его родителями. Договоритесь подключать жертву школьного моббинга к общим делам, брать его с собой на каток или в театр, чтобы в классе знали, что он не одинок. Вообще детей нужно обучать навыкам разрешения конфликтов и ведения переговоров. Не стоит рекомендовать ребенку «дать сдачи» или «не вмешиваться». Дети очень близко к сердцу принимают эти слова – и иногда «сдача» оканчивается травмпунктом и разбирательством в детской комнате полиции. Может быть, нужно собрать участников конфликта и выяснить – пока без оценок – что именно произошло. Можно проговорить, что стоило сделать, как поступить, что сказать. Это может быть аналогом «досудебного урегулирования». Есть школы, в которых у каждого младшего школьника есть шеф из числе более старших. Такой шеф тоже может вмешаться -- конечно же, путем переговоров. А основам конфликтологии детей нужно в школе обязательно учить. Я знаю, что в некоторых школах работают взрослые омбудсмены, к которым можно обращаться, когда права детей нарушаются. А в некоторых школах есть детские «службы примирения» или «службы медиации», где дети, который прошли специальную подготовку, помогают улаживать конфликты.
Д.Н.: Ира, а как вы учили своих детей разрешать школьные конфликты?
И.Л. Мне кажется, я уже где-то писала об этом.. Был один случай, когда одноклассник каждый день отбирал у моего сына завтрак, который я ему с собой давала. А сын бегал за ним и пытался отобрать. В конце концов, я дала ему с собой два завтрака. Когда обидчик подошел, чтобы отобрать завтрак, сын протянул ему второй завтрак со словами: «Это тебе, ты голодный». Мальчик опешил и убежал. Так сыну пришлось еще бегать за ним и уговаривать, чтобы тот взял завтрак. А если серьезно, то межличностные отношения в школе совершенно не отрегулированы. Мы почему-то считаем, что дети должны сами знать, как надо вести себя в школе. Но многие ситуации случаются в их жизни в первый раз только в школе, только когда они попадают в коллектив. К ним нельзя подготовить дома – как нельзя научить плавать на суше. Откуда детям знать, как им нужно себя вести, если их начинают истязать, запирать в туалете, портить их вещи. И как себя вести, когда учитель называет их идиотами, когда хватает ребенка и за шиворот выводит из класса? Какие-то дети, как зайчики, прячутся и закрывают глаза, чтобы их не заметили, какие-то бросаются в атаку на учителя с криком «сама ты идиотка». Школа очень часто оказывается территорией беззакония: в ней нет четко прописанных правил, которые все знают, все правила – по умолчанию, что будет за нарушение правил – неизвестно. Да, это написано в уставе школы, но кто из детей и родителей читал устав? Я часто бываю в разных школах, но только в одной из них недавно увидела на стенке свод законов, по которым живут дети, с детскими подписями: мол, законы читал, обязуюсь соблюдать. Очень важно, чтобы дети не решали конфликтные ситуации «по понятиям». Почему отношения в государстве регулирует Конституция, УК, свод законов, а школьные отношения не регламентированы?
Как из «токсичной» школьную среду превратить в «полезную»?
Д.Н.: Хочу привести в пример Норвегию, так как думаю, что именно этот опыт могут попробовать перенять сначала школы Москвы и Московской области, а потом, глядишь, и все России. В этой благополучной стране тоже часто встречаются случаи подросткового моббинга. Однако, там психологи и специально обученные «конфликтологи» проводят огромную разъяснительную работу с детьми и родителями. В норвежской школе каждый год, начиная с первого класса, ребенок, его родители и администрация школы подписывают трехсторонний договор, в котором оговариваются все возможные случаи психологического и физического насилия, включая порчу личных вещей, за которые ребенок и его родители будут нести ответственность. До определенного возраста ребенка вся ответственность ложится на родителей, которым грозят административные штрафы и другие неприятности ( информация может поступить на работу), а с 13 лет ребенок сам несет ответственность за свои поступки. При повторном случае он может быть взят на заметку в полиции или к нему будет приставлен тьютор, наблюдающий за его поведением. Администрация школы в этом документе берет на себя ответственность за урегулирование конфликтных ситуаций, связанных с моббингом/буллингом. Их обязанности регулируются законом. А в эти дни в Норвегии широко обсуждают закон о введении штрафов для школ, в которых выявлены случаи моббинга.
И.Л.: Я про эту ситуацию и говорю. Нужны понятные и короткие школьные правила для детей, родителей и учителей. Да, и учителей тоже. К сожалению, многие ситуации школьного насилия – это следствие не учительской злонамеренности или выгорания, а просто следствие непрофессионализма: учитель не знает, как профессионально реагировать на плохое поведение ученика, и реагирует эмоционально: кричит, давит, рукоприкладствует. У стюардессы есть инструкция, как действовать в случае, если в самолете пьяный и буйный пассажир, а у учителя или врача таких инструкций нет. Как правило, их никто не учил справляться с непредвиденными ситуациями. Мне довелось однажды видеть в школе для детей с девиантным поведением (туда дети попадают по направлению правоохранительных органов) инструкцию для учителей: как им действовать в нестандартных ситуациях: если ученик пришел на урок пьяный, если он матерится, если он отказывается работать, если у него на уроке истерика... Новый профессиональный стандарт учителя предписывает учителям самим уметь работать с детьми с девиантным поведением. Но где научиться? На курсах повышения квалификации таких курсов ничтожно мало. Кстати, почти все московские школы для детей с проблемным поведением расформировали, осталась одна. Куда пошли эти дети? В общеобразовательные школы, потому что нужна инклюзия. Но учителей же никто не научил работать с такими детьми. А учителя к такой принудительной инклюзии не готовы, для них нет не только курсов повышения квалификации, но и книг, по которым они могли бы сами учиться. Я специально сравнивала: на Ozon.ru я нашла 8 книг по проблеме синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (эти дети часто мешают учителям на уроках, и нужна специальная подготовка, чтобы с ними справляться) – причем из этих восьми только четыре предназначены в том числе и учителям, а на Amazon.сom – около 20 тысяч. Соответственно, книги на тему «управление поведением ребенка в классе» или «дисциплина в классе» - 2 наименования на Ozon.ru и 52 тысячи на Amazon.сom. У нас не понимают, что нерепрессивное управление поведением в классе – это не всегда дар Божий, а чаще конкретные методы и приемы. Как сделать так, чтобы класс не отвлекался во время лекции? Конечно, можно говорить «кто меня не слушает – выйдет сейчас за дверь» или «прекратили разговорчики!». А можно составить список из 30 вопросов по материалу лекции, на которые они должны услышать ответы и записать их, пока слушают или смотрят.
Как научить детей сопротивляться агрессии
Д.Н.: Ирина, чему имеет смысл учить детей, чтобы избежать ситуации моббинга/буллинга?
И.Л.: Прежде всего, необходимо научить ребят наблюдать и оценивать ситуацию. Существуют разные степени и градации оскорблений – словом, делом. Одно дело – когда дети просто всех цепляют, проверяя границы. «А ты рыжая-ржавая!» -- научили ребенка отвечать «не ржавая, а золотая!» - ситуация исчерпана. А если она кидается в драку – ситуация усугубляется. Учить отвечать остроумно, не лезть за словом в карман, разрешать эти ситуации с юмором.
А если дело заходит дальше? Если уже начинают вещи отбирать и портить? Опять же – понимаем, что как только мы включаемся в погоню – мы принимаем навязанную нам игру. А когда агрессор идет еще дальше и переходит от оскорблений и отъема вещей к физическому насилию? Если их несколько, а ты один, или обидчик больше и сильнее? Очень часто травля – это своего рода «проверка на вшивость». Дети пытаются выяснить, где у одноклассника или учителя «кнопка». Если человек холерик, то он свою «кнопку» сразу выдает, и дети этим начинают пользоваться. Мы не должны разрешать давить на свои «кнопки». Для некоторых детей такая «кнопка» -- их мама, и другие начинают специально говорить гадости про чью-то маму, чтобы с удовольствием понаблюдать, как сын будет беситься и махать кулаками. Детям полезно знать азы психологии и понимать, почему некоторым людям нравится изводить других. Важно, чтобы ребенок понимал, что причина чаще всего не в нем, а в том, кто хочет задеть тебя или твою маму, которую он не знает.
Если травля еще не зашла далеко, а ребенок не особенно импульсивен – можно попытаться научить его наблюдать, распознавать провокации и не вестись на них. А если делают больно или берут вещи - громкое и спокойно предупреждать: «Не трогай меня. Мне больно. Отпусти», «Не смей меня оскорблять». Детей цепляет любое даже случайно оброненное слово. Нужно учить их наращивать кожу. Здесь очень пригодится книга советов Иззи Колмена «Как добиться того, чтобы тебя перестали дразнить» (How to Stop Being Teased and Bullied Without Really Trying). Она есть в Сети в открытом доступе
(http://adhd-kids.narod.ru/articles/stop_teasing_lesson1.html). Если ребенок физически слаб, то рекомендация «дай сдачи» не имеет смысла. Он может отшутиться. Иногда надо огрызнуться. В иных ситуациях имеет смысл сделать обидчику три предупреждения:
1. «Не подходи ко мне»
2.«Отойди. Отойди, ты мне мешаешь»
3. «Если ты ко мне подойдешь, я тебя ударю».
Громко и при свидетелях – иначе тот, кто первым ударил, и окажется виноват. Иногда при самообороне помогают подручные предметы: можно облить обидчика водой или припереть к стене стулом – но для этого тоже нужно присутствие духа, хладнокровие и находчивость, это не всем дается. Но обсуждать возможные варианты реагирования – можно и нужно. И совет взрослых должен быть очень продуманным. Поэтому, конечно, нужно дружить со своим ребенком, чтобы он мог спросить у вас совета.
Д.Н.: А если на обидчиков не действуют ни угрозы, ни вода, ни размахивание рюкзаком, метание стульев? Возможно ли только одним увещеванием переломить ситуацию? Николай Васильевич Гоголь показал в «Шинели», что такое возможно. Помните тот эпизод с одним молодым чиновником, который остановился и перестал участвовать в травле Акакия Акакаиевича Башмачкина после его слов «Оставьте меня, зачем вы это делаете»?
И.Л.: Можно, конечно, научить ребенка громко произносить: «Перестань, ты делаешь мне больно». Во всяком случае, можно привлечь внимание других, которые заметят и вмешаются. Но иногда бывает нужно драться – и если уж все способы испробованы и остается только драться – то надо драться, решительно и храбро. Но давать ребенку совет «дерись как в последний раз» -- я бы поостереглась, хотя именно способность драться как в последний раз мне самой в детстве пригождалась. Здесь – как при «лобовой атаке», описанной в «Повести о настоящем человеке»: у кого первого нервы не выдержат, тот и проиграл. Но как мама – я не могу дать ребенку совет «иди и умри с честью на поле боя». Взрослым нельзя провоцировать детей идти стенка на стенку и воевать до победного конца, впадая в состояние аффекта и колошматя друг друга чем попало и куда попало.
Д.Н.: Психологи говорят, что последствия травли длятся очень долго. Человек, порой, с этой детской травмой входит во взрослую жизнь и продолжает жить, что-то постоянно доказывая своим обидчикам, которые про него и думать-то забыли. Об этом на нашем сайте в рубрике «Ваши истории» рассказываю люди, пережившие травлю.
И.Л.: Детям, пережившим буллинг, нужна профессиональная психологическая помощь. Самооценка после травли уже не будет прежней, поэтому ее надо восстанавливать. Отношение ребенка к себе и к миру меняется, появляется тревога, возникает депрессия. Меняется представление о личных границах. Более того, у некоторых детей может даже развиться посттравматическое стрессовое расстройство, и с этим обязательно надо работать.
.png)
